— Десятки миллионов? — поразилась Джейн. — И что же он получает в обмен на такие деньги?

— Что получает? Конечно же, радость! Разве вам не хотелось бы первой ступить в только что обнаруженную гробницу? Или заглянуть в саркофаг, который был запечатан? Мы нужны ему, а он — нам. В археологии всегда было так. Союз тех, у кого есть деньги, и тех, кто обладает необходимыми навыками.

— Вы помните, как звали его сына?

— Я записал его имя где-то здесь. — Открыв книжку с полевым дневником, профессор принялся перелистывать страницы. На стол выпало несколько снимков, и Куигли указал на одну из фотографий. — А вот и он. Теперь я вспомнил, как его звали. Брэдли. Юноша в центре.

Брэдли Роуз сидел за столом, на котором были разложены осколки глиняной посуды. Еще два студента, попавшие в кадр, были заняты своими делами; Брэдли же пристально смотрел в камеру, словно изучая некое неведомое создание, которое не видел еще ни разу в жизни. Почти во всем он казался совершенно обычным: среднее телосложение, незапоминающееся лицо — бесцветность, которая легко теряется в толпе. Но его глаза привлекали внимание. Они напомнили Джейн тот день, когда она, придя в зоопарк, сквозь прутья клетки наблюдала за волком — светлые глаза зверя рассматривали ее со внушавшим страх интересом.

— Полиция допрашивала этого человека? — осведомилась Риццоли.

— Он уехал от нас за две недели до исчезновения девушки. У полицейских не было причин его допрашивать.

— Но ведь он знал Лорейн. Они вместе работали на раскопе.

— Да.

— Разве уже из-за этого не стоило бы с ним поговорить?

— Бессмысленно. Его родители сказали, что в это время он был у них в Техасе. Железное алиби, я так думаю.

— А вы не помните, почему он уехал с раскопок? — спросил Фрост. — Что-нибудь случилось? Он не поладил с другими студентами?

— Нет, я думаю, он просто заскучал здесь. А потому устроился на стажировку там, в Бостоне. Это разозлило меня — если бы я знал заранее, что Брэдли не продержится здесь, то мог бы взять другого студента.

— В Бостоне? — насторожилась Джейн.

— Да.

— А где именно он стажировался?

— В каком-то частном музее. Думаю, его папа пустил в ход свои связи и пристроил мальчика.

— Случайно не в Криспинский музей?

Профессор Куигли немного поразмыслил. Затем кивнул.

— Возможно, именно туда.

18

Джейн слышала, что Техас большой, но, будучи девчонкой из Новой Англии, она даже и вообразить не могла, что на самом деле означает это слово — «большой». А еще она не представляла, насколько ярко светит техасское солнце и каким бывает здешний воздух — жарким, словно дыхание дракона.

Они три часа ехали из аэропорта, минуя километры поросшей кустарником земли и выжженные солнцем пейзажи; на этом фоне даже домашняя скотина выглядела иначе — тощей и неприкаянной, совсем не похожей на безмятежных гернзейских коров, которых Джейн видела на зеленых, радующих глаз фермах Массачусетса. Эта местность казалась чужой, обезвоженной, и Риццоли уже представляла себе, как будет выглядеть имение Роуза — такое же иссушенное ранчо, какие они проезжали по дороге, с невысоким, но вместительным домом и выжженной бурой землей, окруженной низким забором.

Поэтому, когда впереди показался особняк, она очень удивилась.

Дом стоял на покрытом буйной растительностью холме, который, возвышаясь над бесконечными владениями кустарников, казался невероятно зеленым. Лужайка, окружавшая строение, бархатной юбкой спадала вниз. В загоне, огороженном белым забором, паслось полдесятка лошадей с блестящими спинами. Но дольше всего Джейн глядела на само здание. Она ожидала увидеть обычное ранчо, а не замок с зубчатыми башнями.

Подъехав к массивным железным воротам, Риццоли и Фрост потрясенно уставились на них.

— И сколько же все это стоит, как считаешь? — спросила она.

— Думаю, миллионов тридцать, — отозвался Фрост.

— Всего-то? Тут небось двадцать тысяч гектаров.

— Да, но ведь это же Техас. Тут земля наверняка дешевле, чем у нас.

«Ну уж если тридцать миллионов долларов кажутся пустяком, — решила Джейн, — дело ясное: мы попали совсем в другой мир».

— По какому вопросу? — спросил голос из динамика внутренней связи, висевшего на воротах.

— Детективы Риццоли и Фрост. Мы из Бостонского полицейского управления. Приехали побеседовать с господином и госпожой Роуз.

— Господин Роуз ожидает вас?

— Я звонила ему сегодня утром. Он обещал поговорить с нами.

Последовала продолжительная пауза, после чего ворота наконец распахнулись.

— Проезжайте, пожалуйста.

По извилистой дороге они въехали на холм, мимо римских статуй и двойного ряда кипарисов. На каменной террасе возвышались разбитые колонны, стоявшие в круг, словно здесь находился древний храм, частично развалившийся по прошествии веков.

— И откуда они берут воду для всех этих растений? — удивился Фрост. Когда они проезжали разбитую голову мраморного колосса, чей единственный уцелевший глаз внимательно смотрел на них со своего места на лужайке, взгляд Барри упал на него. — Эй, как думаешь, он настоящий?

— Такие богачи на подделки не соглашаются. Держу пари, этот парень, типа лорд Карманвор…

— Ты имеешь в виду Карнарвон?

— Держу пари, он украсил свой дом всем настоящим.

— Сейчас это запрещено. Нельзя просто так забрать что-нибудь из другой страны и притащить домой.

— Запреты существуют для тебя и меня, Фрост. А не для таких людей, как они.

— Да уж, эти Роузы вряд ли обрадуются, когда поймут, к чему мы задаем все эти вопросы. Думаю, больше пяти минут мы не продержимся — нас выкинут вон.

— Тогда, черт возьми, это будет самое красивое место, откуда нас выкидывали.

Они притормозили возле каменного портика, где их уже ждал какой-то человек. Точно не из обслуги, подумала Джейн, наверняка это сам Кимбалл Роуз. И хотя хозяину было уже за семьдесят, он казался высоким и прямым как стрела, а на его голове красовалась роскошная копна седых волос. Он был одет в повседневные брюки цвета хаки и рубашку-гольф, однако Джейн очень сомневалась, что этот темный загар появился лишь оттого, что господин Роуз коротал пенсию на игровом поле. Огромная коллекция скульптур и мраморных колонн на склоне холма свидетельствовали о куда более интересных увлечениях, чем удары клюшкой по мячу.

Джейн вышла из машины на сухой воздух и даже заморгала на обжигающем ветру. Кимбалл, казалось, вовсе не обращал внимания на жару — его рукопожатие было прохладным и твердым.

— Спасибо, что согласились встретиться с нами в столь короткий срок, — поблагодарила Джейн.

— Я ответил «да», только для того чтобы прекратить эти дурацкие расспросы, черт возьми. Здесь вам не за чем охотиться, детектив.

— Тогда много времени не потребуется. У нас всего несколько вопросов к вам и вашей жене.

— Моя жена не может разговаривать с вами. Она больна, и я не позволю вам ее расстраивать.

— Мы спросим о вашем сыне — только и всего.

— Она не вынесет никаких вопросов о Брэдли. Вот уже десять лет моя жена борется с лимфоцитарной лейкемией, и даже от малейшего расстройства она снова сляжет.

— Разговоры о Брэдли до такой степени расстраивают ее?

— Он наш единственный сын, и она очень привязана к нему. А уж если полиция подозревает его в чем-то, — это ей слушать совсем необязательно.

— Мы и не говорили, что подозреваем его.

— Нет? — Кимбалл бросил на Джейн прямой, но в то же время враждебный взгляд. — Тогда что вы здесь делаете?

— Брэдли был знаком с госпожой Эджертон. Мы просто прощупываем все возможные варианты.

— Долго же вы ехали, чтобы прощупать этот вариант. — Он повернулся к парадной двери. — Входите и давайте покончим с этим. Но скажу вам прямо сейчас — вы только теряете время.

После жары, царившей на улице, Джейн обрадовалась возможности охладиться в кондиционированном помещении, однако дом Роуза не показался ей гостеприимным, особенно неуютным его делали мраморная плитка и напоминавшая пещеру прихожая. Джейн поглядела вверх, на огромные балки, поддерживавшие сводчатый потолок. Несмотря на свет, который проникал сквозь разноцветные квадратики витражного окна, казалось, что деревянная обшивка стен и висевшие на них гобелены поглощают все яркие краски, погружая дом во мрак. Это не жилое помещение, подумала Риццоли, это музей, который должен выставлять напоказ приобретения помешанного на сокровищах коллекционера. В прихожей стояли доспехи, словно солдаты по стойке смирно. На стенах были укреплены боевые топоры и мечи, а с потолка свисал флаг, украшенный, без всякого сомнения, фамильным гербом Роузов. Неужели так обязательно иметь титул? Джейн задумалась: интересно, какие символы изображались бы на фамильном гербе Риццоли? Может быть, банка пива и телевизор?