— Дело было летом, — начала она. — Теплой ночью. Мама всегда настаивала на том, чтобы окна были закрыты, но в ту ночь я открыла окно. Так он и забрался в дом.
— Через окно вашей спальни?
— Мама услышала шум и пришла в мою комнату. Он напал на нее, и ей пришлось защищаться. Она защищала меня. — Джозефина взглянула на Джейн. — У нее не было выбора.
— Вы видели, как это случилось?
— Я спала. Меня разбудил выстрел.
— Вы помните, где стояла ваша мама, когда это произошло?
— Я же говорю, я не видела этого, я спала.
— Тогда откуда вы знаете, что она защищалась?
— Он залез в наш дом, в мою комнату. Это ведь оправдывает ее, верно? Если кто-то врывается в ваш дом, разве вы не вправе стрелять?
— В затылок?
— Он отвернулся! Он сбил ее с ног и отвернулся. А она выстрелила в него.
— Я думала, вы ничего не видели.
— Так она мне сказала.
Джейн откинулась на спинку стула, но взгляда от Джозефины не отвела. Шли минуты, а Джейн ждала, когда тишина возымеет эффект. Безмолвие лишь усиливало впечатление, что Джейн разглядывает каждую пору, каждое мельчайшее движение на лице допрашиваемой.
— Итак, в вашей комнате у вас с мамой появился покойник, — снова заговорила Джейн. — Что было дальше?
Джозефина вздохнула.
— Моя мама обо всем позаботилась.
— То есть вытерла кровь?
— Да.
— И закопала труп?
— Да.
— Она звонила в полицию?
Джозефина сцепила руки так сильно, что кисти стали напоминать узлы.
— Нет, — прошептала она.
— А на следующее утро вы уехали из города.
— Да.
— Именно это я и не могу понять, — сказал Джейн. — Мне кажется, ваша мама поступила странно. Вы же сказали, что она убила этого человека в целях самообороны.
— Он залез в наш дом. Он был в моей комнате.
— Давайте поразмышляем. Если человек врывается в ваш дом и нападет на вас, вы имеете право применить смертоносное насилие в целях самообороны. Вполне вероятно, что какой-нибудь полицейский даже погладит вас за это по головке. Но ваша мама не позвонила в полицию. Вместо этого она выволокла тело на задний двор и закопала его. Затем смыла кровь, собрала вещи дочери и уехала из города. Вы считаете, это разумно? По мне, так чертовски неразумно. — Джейн придвинулась поближе; этим движением она стремилась посягнуть на личное пространство Джозефины. — Она ведь ваша мама. И наверняка сказала, почему она так поступила.
— Я была напугана. И ни о чем не спрашивала.
— А она ничего не объясняла?
— Мы сбежали — вот и все. Я знаю, это кажется неразумным, но мы поступили именно так. В панике покинули город. А сделав это, в полицию уже не пойдешь. Если сбежал, ты уже кажешься виновным.
— Вы правы, Джозефина. Черт возьми, ваша мама действительно выглядит виновной. Она убила человека выстрелом в затылок. Полиция Сан-Диего не сочла это самообороной. Им показалось, что это хладнокровное убийство.
— Она сделала это, только чтобы защитить меня.
— Почему же тогда она не позвонила в полицию? От чего она бежала? — Джейн придвинулась еще ближе к Пульчилло, почти уткнувшись ей в лицо. — Я хочу слышать правду, Джозефина!
Казалось, воздух со свистом покинул легкие женщины. Ее плечи ссутулились, а голова покорно опустилась.
— От тюрьмы, — прошептала она. — Моя мама бежала от тюрьмы.
Именно этого они и дожидались. Вот оно, объяснение. Об этом свидетельствовала поза Джозефины, ее подавленный тон. Она знала, что битва проиграна, и наконец отдала им добычу — правду.
— Какое же преступление совершила ваша мама? — спросила Джейн.
— Я не знаю подробностей. Она говорила, что я была младенцем, когда это случилось.
— Она что-нибудь украла? Убила кого-нибудь?
— Она никогда не рассказывала об этом. А я ничего об этом не знала до той самой ночи в Сан-Диего. Когда она объяснила, почему мы не можем позвонить в полицию.
— То есть вы просто собрали вещи и уехали из города, потому что она велела вам быть хорошей девочкой?
— А что я должна была сделать? — Джозефина подняла голову, в ее глазах читался вызов. — Она моя мама, и я любила ее.
— Но она ведь сказала, что совершила преступление.
— Некоторые преступления совершаются оправданно. Иногда просто не бывает выбора. Как бы она ни поступила, у нее были на то причины. Моя мама была хорошим человеком.
— Человеком, который бежал от закона.
— Значит, закон несправедлив. — Джозефина пристально смотрела на Джейн, наотрез отказываясь отступать. Она не желала признавать, что ее мать была способна на что-то дурное.
А могут ли родители требовать большей верности от своего ребенка? Такая преданность может показаться ошибочной и даже слепой, но она вызывает восхищение, и Джейн очень хотелось, чтобы и ее дочь проявляла подобную верность.
— Так значит, ваша мама возила вас из города в город, от имени к имени, — продолжала Джейн. — А где же был ваш отец?
— Отец погиб в Египте еще до моего рождения.
— В Египте? — Выгнув спину, Джейн подалась вперед и вновь сосредоточила внимание на Джозефине. — Расскажите мне о нем.
— Он был родом из Франции. Один из археологов, работавших на раскопе. — Губы Джозефины изогнула мечтательная улыбка. — Мама говорила, что он был очень умным и веселым. Но самое главное — добрым. Это качество она больше всего в нем любила — доброту. Они собирались пожениться, но произошло нечто ужасное. Пожар. — Джозефина нервно сглотнула. — Джемма тоже пострадала.
— Джемма Хамертон была с вашей мамой в Египте?
— Да. — При упоминании о Джемме Джозефина сморгнула внезапно подступившие слезы. — Это ведь я виновата, верно? Я виновата в том, что она погибла.
Джейн бросила взгляд на Фроста — он не меньше нее был поражен информацией. Барри хранил молчание в течение всей беседы, однако на этот раз не удержался и все-таки задал вопрос:
— Вы говорили о раскопках, на которых познакомились ваши родители. Это было в Египте?
— Возле оазиса Сива. Это в западной пустыне.
— И что же они искали?
Джозефина пожала плечами.
— Его так и не обнаружили.
— Его?
— Пропавшее войско Камбиза.
Джейн показалось, будто в повисшей тишине защелкали фрагменты пазла, соединяющиеся друг с другом. Египет. Камбиз. Брэдли Роуз. Она обернулась к Фросту.
— Покажи ей его фотографию.
Фрост вынул снимок из папки, которую принес с собой в палату, и передал его Джозефине. Эту фотографию, сделанную на каньоне Чако, они позаимствовали у профессора Куигли — Брэдли Роуз смотрел в объектив своими светлыми, как у волка, глазами.
— Вы узнаете этого человека? — спросил Фрост. — Это старая фотография. Сейчас ему примерно сорок пять лет.
Джозефина покачала головой.
— Кто он?
— Его зовут Брэдли Роуз. Двадцать семь лет назад он тоже был в Египте. На тех же раскопках, где работала ваша мама. Она наверняка знала его.
Нахмурившись, Джозефина смотрела на фотографию, словно силилась увидеть в этом лице какие-нибудь знакомые черты.
— Я никогда не слышала этого имени. Мама никогда не упоминала о нем.
— Джозефина, — снова заговорил Фрост, — мы полагаем, что именно этот человек вас преследует. Именно этот человек напал на вас позапрошлой ночью. И у нас есть причины считать, что Убийца-археолог — именно он.
Джозефина удивленно подняла глаза.
— Он знал мою маму?
— Они работали на одних и тех же раскопках. И наверняка были знакомы. Этим можно объяснить, почему он зациклился на вас. Вашу фотографию дважды публиковали в «Бостон глоуб», помните? В марте, вскоре после того, как вы начали работать в музее. А затем несколько недель назад, непосредственно перед КТ-сканированием Госпожи Икс. Возможно, Брэдли решил, что вы похожи. Может, глядя на вашу фотографию, он увидел лицо вашей мамы. Вы похожи на нее?
Джозефина кивнула.
— Джемма говорила, что я — вылитая мама.
— А как звали вашу маму? — спросила Джейн.
Джозефина ответила не сразу, словно тайна скрывалась так долго, что она была не в состоянии припомнить ее. Когда Джозефина наконец заговорила, ответ прозвучал так тихо, что Джейн, чтобы расслышать, пришлось придвинуться поближе.